Журналист карельского издания зашла к украинским беженцам в общежитие на Комсомольском в Петрозаводске и пришла к выводу, что власти республики, вопреки обещаниям, пока почти ничем им не помогли. Да и как помочь, когда местные живут не лучше? Еще до того как приземлился самолет с беженцами, начальник главного управления МЧС России по Карелии Сергей Шугаев сказал: «К нам едут люди, которым больше деваться некуда, и сейчас им очень нужна наша помощь, поддержка, теплота и дружеское отношение».
В течение полутора недель 57 вынужденных переселенцев, среди которых 15 детей, проживали в Кадетском корпусе на улице Щорса в Петрозаводске, где им оказывали медицинскую помощь, консультировали их по различным вопросам, кормили четыре раза в день, снабжали предметами первой необходимости: шампунем, зубной пастой, туалетной бумагой… В жилых корпусах была необходимая бытовая техника: чайники, утюги, холодильники, стиральные машины.
Всеми этими благами можно было пользоваться, как оказалось, недолго. Через две недели в Петрозаводск приехала вторая группа беженцев из Украины, которых тоже нужно было где-то расселять. Переселенцам из первой группы пришлось освободить помещения Кадетского корпуса, переехав в общежитие профессионального техникума № 18 на Комсомольском проспекте.
По словам начальника отдела гражданской обороны Госкомитета по обеспечению жизнедеятельности и безопасности населения Виктора Лаптева, в общежитии на Комсомольском сегодня проживают 66 взрослых и 25 детей. Им предоставлена крыша над головой и трёхразовое питание.
Журналист «Столицы на Онего» решила заглянуть в общежитие к беженцам, прихватив с собой пакеты с продуктами и прочим добром, а также коробку с посудой — на всякий случай. Дары эти оказались как нельзя кстати.
«Вечером хочется есть, а варить не в чем»
На крыльце общежития меня останавливает пожилая женщина, которая как раз выходит на улицу.
«Вы нам что-то привезли? А можно я посмотрю? У вас нету чашек, а то мы из пластиковых стаканчиков пьем? И еще кастрюльку бы нам, вечером хочется есть, а варить не в чем. Ой, а вы чай принесли, можно я возьму 4 пакетика — себе, мужу и дочке с сыном, я лишнего не буду брать, чтоб другим осталось», — бормочет женщина и, немного стесняясь, кладет 4 чайных пакетика и две чашки в свою сумку.
«Еще бы обувь какую-нибудь, — вздыхает беженка, переминаясь под дождем в легких тапочках, — ведь у вас скоро холодно будет, а мы только мужу моему теплый свитер смогли вчера подобрать, а больше ничего».
Я делюсь всем, что принесла, и женщина, немного сгорбившись и опустив голову, медленно идёт по улице. «Должно быть, — думаю я, — сейчас она порадует своих двумя чашками и чайными пакетиками, которые, скорее всего, будут заварены очень экономно».
Попрощавшись с женщиной, я, подхватывая пакеты и коробку, захожу внутрь.
«На Украине черный хлеб больше коровам давали»
Коридоры с пошарпанными стенами, закрытые двери с прикрепленными на них бумажными табличками с номерами комнат, из комнаты отдыха доносятся детские голоса: малыши смотрят мультики, расположившись гурьбой на стареньком диване. В комнате отдыха кроме телевизора еще стоит старый шкаф с книгами. Их названия заставляют предположить, что их специально сюда принесли: «Как себя вести», «Земля, до востребования», «Ожидание», «Воспоминания и размышления»…
Я навещаю беженцев днем, и в это время в общежитии оказываются только женщины с детьми, все мужчины ушли на заработки. Я прохожу на расположенную на шестом этаже кухню, где вижу плиту, маленький, накрытый клеенкой стол, раковину и окно, сквозь которое просачивался в помещение серый свет.
«Ты кусай чуть-чуть, потому что мне еще брата надо угостить», — говорит один мальчишка другому, протягивая очищенный банан.
Все мои принесенные угощения и вещи вмиг разбираются женщинами, которые пришли с разных этажей: второго, третьего, седьмого.
Я смотрю, как беженцы берут печенья, чай, баранки. Никто не хватает пакеты целиком для себя. Всё вскрывают и делят на всех. Упаковка туалетной бумаги расходится по рулону на комнату, печенье — по горсточке, но всем присутствующим, бананы дети очищают и дают друг другу откусить по чуть-чуть — все делится как в войну…
Молодая мама, протянув руку к единственной бутылке шампуня, тихо спрашивает: «А можно я возьму, нас в семье много?». И как бы извиняясь, что другим не досталось, берет шампунь и отходит от стола, не претендуя больше ни на что.
«Мама, мама, я сыр взял», — кричит мальчонка и подбегает к молодой женщине.
«Не кричи, поделись», — тихо, но строго говорит она.
Беженцы разобрали всё, только черный хлеб остается лежать в пакете. Но и его, немного подумав, забирает пришедшая позже других женщина.
Позже она объясняет: «Мы очень скучаем по белому хлебу, его почему-то у вас дают редко, а мы черный хлеб не очень едим, он какой-то тяжелый. У нас на Украине его больше коровам давали, а белый для себя пекли».
«Говорят, дети — маленькие, могут и с маминой тарелки поесть»
В общежитии беженцам выдают талоны на еду.
«Кормят нас здесь три раза в день. Разносолов, конечно, не предлагают, фруктами, овощами не балуют», — наперебой рассказывают женщины на собрании в комнате отдыха. Сход организовала самая активная из переселенцев.
«На обед сегодня давали черпак щей, тарелку каши с котлетой и компот. Разве мужик этим наестся? А детям до двух лет вообще талонов не дают. Говорят, что они маленькие, могут и с маминой тарелки поесть», — жалуется женщина, которая держит на руках годовалого ребенка, одновременно приглядывая за вторым, которому талон как раз и не положен.
«Я уже ходила к уполномоченному Хюннинену. Просила, чтобы на детей тоже талоны давали. Вот уже три дня мне выдают талоны и на детей, но мы все равно все заработанные деньги тратим на фрукты и йогурты для маленьких», — продолжает она.
«У нас посуды нет, одна сковородка на всех, — рассказывает другая беженка. — Мы вечером соберемся, скинемся что за день наши мужья заработали. Пойдем, купим картошки с сосисками, нажарим и едим. А что, кушать-то хочется, у нас ужин в 18.00 и все. Мы все взрослые, а мужчины вообще на ужин не попадают, так как с работы поздно приходят. Конечно, в 9 вечера хочется есть».
«А однажды, — подхватывает другая, — мы поздно пришли на ужин, и нам булочек уже не досталось, дак я сама напекла. Правда, потом меня ругали, что я включала духовку. Мол, она газовая, опасно. А у меня муж — газовщик, он все проверил, прежде чем мы ее включили. Но все равно пользоваться духовкой нам запретили, даже предупреждение повесили».
«Зачем вы согласились нас принять?»
«В Кадетском корпусе нам легче было, там самое необходимое давали, а здесь совсем ничего, — делятся своими бедами беженцы. — У нас нет самого элементарного: ни зубной пасты, ни шампуня, даже туалетной бумаги нет. Чайник один на всех, машин стиральных тоже нету. У нас у большинства маленькие дети. Как стирать, если порошка не дают? Белье сушиться развешиваем по стульям и спинкам кровати — от этого влажность очень большая, иногда даже дышать трудно. У нас на Украине жарче, чем у вас, но не так влажно».
«Наши мужья все устроились на работу. Мы, женщины, ходим на одноразовую халтуру, подрабатываем: помоем пол или посуду, нам 400 рублей заплатят. Муж разгрузит что-нибудь или поможет как подсобный рабочий, ему тоже денег дают, но это очень мало. У вас здесь за съем квартиры просят 10-15 тысяч рублей, где же нам взять такие деньги?
Пока мы не вступили в программу для переселенцев, мы считаемся гражданами Украины, а гражданин другого государства должен со своего заработка отдавать не 13% подоходного налога, а 34%. Да еще „северные“ нам не положены, поэтому, устроившись на работу на 15 тысяч, мы в итоге на руки можем получить максимум 8-10 тысяч. Заработанные разовыми халтурами деньги тратим на самое необходимое и еду. Мы все работаем, но жилье снять не можем», — рассказывают переселенцы.
«У вас нет работы для нас, нет жилья, нет мест в детских садах для наших детей, зачем тогда вы согласились нас принять в Карелии?!» — почти кричат собравшиеся.
«Мы никому не нужны здесь. Куда же нам деться с детьми? У нас больше нет дома, на родине война, мы приехали за помощью, а к нам так относятся! Мы же читаем то, что пишут в интернете, все комментарии, и нам очень обидно», — говорит одна из беженок, смахивая слезу.
«Я с мужем стояла на остановке, — рассказывает другая. — К нам подошел человек и сказал: я слышу по говору, что вы с Украины, зачем вы к нам приехали, да еще мужей привезли, а наши там на вашей войне погибают, уезжайте…».
«Жить, сказали, мы будем за стеной у хрюшек»
«К 26 августа мы должны съехать из общежития и освободить помещения студентам, которые приедут на учебу. Мы не знаем, куда нам идти», — признается активистка, которая собрала собрание как раз для того, чтобы решить, что дальше делать.
Всех переселенцев, проживающих сейчас в общежитии на Комсомольском проспекте, предупредили, что, если они до 26 августа не определятся, где будут жить и работать, то их отвезут в районы и оставят на селе.
«Мы на вашем селе были, — кричит активистка, — ездили в Коткозеро. Нам там предложили работу на свиноферме, а жить, сказали, мы будем за стенкой у хрюшек, в пристройке в виде сарая. Нас, что, за быдло держат? Как это жить почти в свинарнике? Конечно, мы отказались. У вас такие бедные и страшные деревни, каких мы даже не видели. В таких домах, как у вас на селе стоят, у нас даже пьяницы не живут».
На ярмарках вакансий беженцам предлагают работу и жилье, но жилье дают только работникам, а семьи остаются в стороне. К примеру, предприниматель из Медвежьегорского района готов был платить 24 тысячи за работу на форелеводческом хозяйстве и обеспечить работника благоустроенным жильем. Но только работника. Впрочем, жена беженца могла бы трудиться у того же работодателя на подсобных работах. Тогда бы и ей жилье дали. Но куда деть ребенка? Детский сад находится в 15 километрах от хозяйства… Таких ситуаций много.
Приехавшие к нам беженцы ничего не знают о Карелии. Они растеряны, впереди неизвестность — и это их пугает.
«Мы шахтеры, отправьте нас туда, где есть для нас работа, — в Екатеринбург, в Ярославль или еще куда-нибудь», — просят уже отчаявшиеся люди. Власти Карелии пообещали им помощь и поддержку, а на деле пока почти никак не помогли.
«Мы не сможем получить российские паспорта, потому что у нас нет прописки, некуда прописываться. Нам говорят: съезжайте на съемные квартиры. Но ведь если мы все-таки найдем деньги и снимем хотя бы на несколько семей жилье, съедем из общежития, то про нас ваше руководство совсем забудет», — уверена самая активная из переселенцев.
«Пусть ваш Александр Петрович (Худилайнен, — прим. авт.) отдаст нам какой-нибудь заброшенный дом на окраине, мы сами его отремонтируем и садик для своих детей организуем. У нас все есть: и воспитатели, и повара, и экономисты, и строители. Нам бы хоть временную прописку на год получить».
«Почему ваше руководство, которое согласилось принять нас в Карелии, не предлагает никаких вариантов с жильем, а лишь кричит, что льгот нам не будет, сами бедно живем. И еще требует: определяйтесь, решайтесь, а то вывезем вас за 140 километров в деревню, где нет ни работы, ни жилья…»
Автор: Ирина Меркова, опубликовано в интернет-газете «СТОЛИЦА на Onego.ru»
Немає коментарів:
Дописати коментар